Дмитрий Аржанников. Ручьи текут в реку.

РУЧЬИ ТЕКУТ В РЕКУ

Драма в 4 частях.

Действие второе.

НЕСТЕРОВ, БАБКИН.

Нестеров.                Готово, Николай Гаврилович.

Бабкин.                    А всё-таки офицериков я того – на мушку.

Клюев.                     /Сердито/. Арестую и в чека.

Бабкин.                    Ладно, чёрт с тобой. Здесь не стану, в другом месте

                                 сквитаемся.

Клюев.                     Самосуда не допустим.

Бабкин.                    Будет по закону.

Клюев.                     По закону – так по закону. Горяч ты больно, товарищ

                                 Бабкин. Побереги огонёк-то. Пригодится ещё. Вон

                                 сколько кругом воронья кружит.

Нестеров.                Спокойней надо.

Бабкин.                   Но арестовывать и допрашивать их буду я!

Клюев.                    Это можно.

/Слышится приближающаяся песня/.

Вдоль да по речке, речке по Казанке

Сизый селезень плывёт.

Ой, люли, ой, да люли,

Сизый селезень плывёт.

Вдоль да по бережку, вдоль да по крутому

Добрый молодец идёт.

Ой, люли, ой, да люли,

Добрый молодец идёт.

Сам он со кудрями, сам он со русыми

Разговаривает.

Ой, люли, ой, да люли,

Разговаривает.

«Кому мои кудри, кому мои русы

Достанутся расчесать?»

Клюев.                    Нам, едрёна корень. Маскировочка. Будто ученья

                                проводят. Приготовиться! Мы кудри расчешем…

Ой, люли, ой, да люли,

Достанутся расчесать?

/Вбегает Рыбаков/.

Рыбаков.                 Подходят! Всё готово. Конники за церковью. Наблюдают.

                                 Оцепят. Ворота отворены. Василий захлопнет, как войдут.

/Все встают к окнам. Песня смолкает. Со двора слышен топот множества ног, потом глухие удары в стену/.

Клюев.                     Так и есть. Разбивают дверь склада. Там одна берданка

                                  без затвора.

Бабкин.                    /Клюеву/. Богом прошу – хоть одну очередь!

Клюев.                     Не валяй дурака!

/Со двора крики: Спрятали, сволочи! Давай оружие! Давай хлеба! Бей краснопузых! Э-э-э!

Всё сливается в один режущий вопль. Вдруг становится тихо./

Рыбаков.                 Конную охрану заметили.

Клюев.                    А офицеров не видно.

Нестеров.               Я тоже не обнаружил.

/Во дворе вновь крики: Западня! Нас перестреляют! Обманули! /

Клюев.                   / Высовываясь в окно, громко. / В чём дело, фронтовики?!

Голос со двора.    Высылай представителя, говорить будем!

Клюев.                  /Бабкину/. Выйди, Александр Григорьевич. Пусть выберут

                              уполномоченных. Остальным прикажи – по домам. Да не

                              рычи, спокойно.

/ Бабкин уходит. При его появлении опять шум и гвалт. Постепенно становится тихо. Слышен голос Бабкина: - Говорить будем только с уполномоченными. Выбирайте, и пусть они заходят наверх. Остальные разойдись! Неясные крики, шум, но уже слабее. /

/ Бабкин, смахивая пот со лба. /

Бабкин.                  Думал, разорвут вначале. Но хвосты, видать, поприжали.

                               Офицеров среди них нет. Когда шёл сюда – спросил

                               одного, ответил – не знает, где они.

Клюев.                   /Наблюдая в окно/. Выбирают самых горластых. Дожили:

                               свои против своих. Уполномоченных придётся задержать.

                               Как думаете?

Рыбаков.               Надо.

Шепоренко.          Для острастки.

Клюев.                   Идут! Человек десять. Остальные расходятся понемногу.

                               Посадим их сюда.

                               /Показывает на скамьи по обе стороны

                               коридора у лестницы/.

                               Здесь поставим столик.

                               /Показывает. Шепоренко тащит стол из комнаты, ставит

                               поперёк коридора, перегораживает его, оставив узкий

                               проход/.

                               В случае нападения… понятно?

                               /Оглядывает всех/.

Бабкин.                  Ясно. Без осечки!

/По лестнице друг – за другом поднимаются десять уполномоченных/.

Клюев.                          Оружие на стол!

1 уполномоченный.     Нет оружия.

Клюев.                          Предупреждаю, за применение оружия расстрел на

                                      месте! Садитесь.

                                     

/Указывает на скамьи. Уполномоченные рассаживаются.

Нестеров, Бабкин стоят у двери склада, руки в карманах. Рыбаков, Шепоренко в простенке/.

Клюев.                            /Подходя вплотную к столу/.

                                        Так что же вы хотите, господа уполномоченные?

2 уполномоченный.      Мы не господа. Господин здесь один – офицер

                                        Нестеров.

Клюев.                            Бывший господин офицер, теперь красный командир.

3 уполномоченный.       Быстро приспособился.

Клюев.                            Нестеров наш. А вы – господа, раз пошли против

                                         советов вместе с эсерами. Вот вы приспособились!..

1 уполномоченный.       Хороши советы – хлеба и того нет.

Клюев.                            Хлеба пока нет. Знаете, где достать – скажите. Не

                                         знаете? Тогда скажите, - где ваши офицеры!

1 уполномоченный.       Какие офицеры?

Бабкин.                           Загоров и Бачков, которые коптили ваши мозги на

                                        Чернушке.

1 уполномоченный.       Не было офицеров.

Рыбаков.                         Врёшь, сволочь!

Клюев.                            Спокойно, спокойно! Офицеры были, а вот сюда

                                         пойти струсили.

Шепоренко.                    В мутной воде рыбку ловят.

Клюев.                             Слабоваты ваши вожди, едрёна корень. С такими

                                         можно и до ручки дойти.

2 уполномоченный.       Не заговаривай зубы. Короче!

Клюев.                            Можно и короче: расстрел!

1 уполномоченный.       Вишь ты, за что?

Клюев.                            За нападение на склад оружия, за попытку свергнуть

                                         советскую власть!

2 уполномоченный.       А чем докажете?

Бабкин.                           Ему ещё доказывать! Уж не мы ли склад разбили?!

3 уполномоченный.       Да ну их к чёрту! Пошли ребята, с ними каши не

                                         сваришь! /Поднимается/.

Клюев.                             Ну-ну, едрёна корень. Там вооружённая охрана.

                                          /Кивает на выход/.

1 уполномоченный.        /Ехидно/. Заманили в ловушку?!

Клюев.                             Вы сами залезли, как рыба, в морду весной, когда она

                                         идёт против течения.

2 уполномоченный.       Слушай, Клюев, кончай волынку. Главное наше

                                         требование – хлеб!

Клюев.                             Главное ли? Во дворе вы кричали – «Бей

                                         краснопузых!» и «Давай оружие!» Для чего?

                                         Краснопузых бить?

3 уполномоченный.       Защищать советскую власть.

/Иронически улыбаются члены волсовета, и даже фронтовики/.

Рыбаков.                          Советскую власть без комиссаров и коммунистов,

                                          как требуют эсеры. Так что ль?

Клюев.                              Надо полагать, так. Нет, господа, защищать вы

                                          собрались Невьянских эсеров, а не советы. И момент

                                          удачный выбрали. Знали, что мы отправили своих

                                          на подавление восстания, маловато силёнок. Только

                                          ничего бы вы не выиграли. Отряды

                                          красногвардейцев многих посёлков и городов уже

                                          подходят к Невьянску. Крышка вашим эсерам,

                                          едрёна корень. Не вышло у них отвлечь наши силы

                                          от Екатеринбурга, чтобы его белые захватили.

Бабкин.                             Да чего их агитировать! Арестовать и крышка!

Клюев.                              И поагитировать полезно бывает. Арестовать всегда

                                          успеем. Вот за офицерами съезди, приведи сюда.

                                          Побеседуем.

/Бабкин, показав Нестерову кивком головы на склад, уходит/.

                                           Теперь о хлебе. Мы тоже не белые булки едим,

                                           лепёшки из рубленой крапивы.

Рыбаков.                           Да липовые листья.

3 уполномоченный.         Кончай, Клюев, надоело!

Клюев.                               А нам не надоело разве смотреть на рабочих –

                                           предателей?

1 уполномоченный.         Мы предатели?!

Шепоренко.                      Не мы же!

Клюев.                               Уж больно ловко вас опутали эсеры. Наврали с три

                                           короба про молочные реки да кисельные берега, а

                                           вы и рты разинули.

                                           О Ленине слышали?

2 уполномоченный.         Ну, слышали.

Клюев.                               Так неужто революция делалась для того, чтобы мы

                                           плясали под эсеровскую дудку!?

1 уполномоченный.          А что – надо под вашу гармошку?

Клюев.                               Обязательно да повеселей, едрёна корень.

3 уполномоченный.          Ясно.

Рыбаков.                            Ясно, да не всё. Пусть скажут – знают ли они, что

                                            всякие сборища и сходки запрещены?

/Фронтовики молчат, переглядываются/.

Клюев.                                Знают. Знают и то, что из Нижней Салды тайно

                                             ушёл в Невьянск отряд эсера Распопова. Это их и

                                             подогрело. Так ли?

1 уполномоченный.           Один чёрт. Думайте, если нравится.

Клюев.                                Тут и думать нечего.

                                            /Рыбакову/. – Всё знали, Василий Григорьевич, всё

                                            рассчитали, да просчитались.

/Бабкин, злой, руки дрожат. Проходит к Клюеву/.

Бабкин.                               Эти гады скрылись.

Клюев.                                /Спокойно/. Ты про господ офицеров? Я так и знал.

                                            Струсили. От Чека не уйдут.

/Фронтовики тревожно переглядываются/.

Нестеров.                           Я молчал, не вмешивался, но больше молчать не

                                            могу. Поступок, позволенный себе так

                                            называемыми офицерами Загоровым и Бачковым,

                                            во всех армиях мира и на всех языках называется

                                            подлостью и предательством.

                                            /Фронтовикам/. Они вели вас на верную смерть.

                                            Один единственный выстрел с вашей стороны и

                                            заработал бы пулемёт, полетели гранаты,

                                            заговорили винтовки. Правомерная акция,

                                            вызванная необходимостью защиты, тем более в

                                            военное время. Но даже и без этого выстрела вы

                                            могли быть расстреляны на законном основании за

                                            разгром оружейного склада и агрессивные

                                            намерения против совета. Скажите спасибо

                                            товарищу Клюеву. Это он запретил стрелять…

/Движение среди фронтовиков/.

Клюев.                                Да, предали вас, едрёна корень. Выходит: Куда ни

                                            кинь – везде клин. Они в вас не нуждаются и мы

                                            пока – тоже.

1 уполномоченный.          Боитесь?

Клюев.                                Давай-ка не ершись. Боитесь, говоришь? Боюсь, да

                                            не вас, - девушки Нади Капраловой. Она скоро

                                            придёт справляться об отце, а он убит под

                                            Невьянском вашими эсерами.

Рыбаков.                             Егор Капралов из нашего отряда?

Клюев.                                Да, умер сегодня в Тагиле после тяжелого ранения.

                                            Звонил Маслов.

Бабкин.                               Что ж ты молчал?

Клюев.                                В такой кутерьме разве до того. Да, признаться, и

                                            не хотел распалять страсти…

3 уполномоченный.          Постой, Клюев, у Нади недавно умерла мать.

                                            Выходит…

Клюев.                                Выходит – круглая сирота.

3 уполномоченный.           Эх, ты чёрт! Егор – мой друг.

                                            /Зло к фронтовикам/. Идите вы к чёртовой матери

                                            со своими эсерами – офицерами! Я вам не товарищ!

                                            /Срывает с головы фуражку, мнёт её, идёт на

                                            выход/.

Рыбаков.                             Постой, постой! Куда?

Клюев.                                Проводи его, Василий Григорьевич. Пусть идёт.

                                            Он понял.

/Уполномоченный и Рыбаков уходят/.

Клюев.                                /Фронтовикам/. Мы вас временно задержим. Хлеб,

                                            думаю, достанем. Не обделим и вас, разумеется,

                                            если чека разрешит.

1 уполномоченный.          Нас в чека?

Клюев.                                В Тагильскую Чека. Будь вы сынки кулаков да

                                            Торговцев, до чека не дошло бы.

2 уполномоченный.           Что они лучше нас?

Клюев.                                Нет, просто вы были бы расстреляны именем

                                             революции здесь, во дворе… Спускайтесь по-

                                             одному вниз. /Показывает на лестницу/.

                                             Бежать не советую, охране приказано стрелять.

                                             Давайте, давайте.

/Фронтовики, что-то ворча, спускаются по лестнице/.

Клюев.                                Свои люди рабочие, а веры им нет.

Шепоренко.                        Не все фронтовики были на Чернушке, эти пошли.

                                             Двоит у них, значит.

Бабкин.                               Вот чека вправит им мозги-то!

Нестеров.                            Разберутся, невиновных отпустят.

Клюев.                                 Конечно.

РЫБАКОВ.

Рыбаков.                             Уселись, как миленькие.

Клюев.                                Бузили?

Рыбаков.                             Испугались, не до того. По всему видно, - стыдно

                                            им. Тот, которого я выводил, сказал: извиняйте,

                                            запутались…

Клюев.                                /Бабкину/. А ты хотел из пулемёта. /Смотрит на

                                            карманные часы/. Скоро придёт Надя. Кто ей

                                            скажет об отце?

Рыбаков.                             Не могу.

Бабкин.                               Уволь уж.

Шепоренко.                        Пасую.

Нестеров.                            Я тем более.

Клюев.                                 /С укоризной/. Хороши. Значит, мне?

Бабкин.                               Тебе, Гаврилыч.

Клюев.                                Я уведу её отсюда, и дорогой… Фу, ты, господи,

                                             вот задача!

                                             /Бабкину/. Ты, Александр Григорьевич, сообщи в

                                             Чека. Пусть их завтра увезут, да и начальника

                                             станции захватят. Вот вагоны-то и пригодились…

                                             Надо, я думаю, ввести военное положение в

                                             посёлке.

Рыбаков.                              У меня проект постановления написан.

Клюев.                                 На то ты и комиссар охраны. Вечером утвердим.

/Надя и Кешка с перевязанной левой ступнёй, в больничных больших тапочках/.

Надя.                                   Здравствуйте.

Клюев.                                Здравствуй, Надя.

                                            /На Кешку/. А этот, откуда взялся, едрёна корень?

Надя.                                   Шёл сюда. И я тоже. Вижу, хромает. Повела в

                                            больницу, загноение. Сделала перевязку, а чтобы

                                            ранка не засорилась, тапочки надела.

Кешка.                                /Клюеву/. Ты почему говоришь – «едрёна корень»?

Клюев.                                Привычка, Кешка.

Кешка.                                А это не матершинное?

Клюев.                                Нет.

Кешка.                                Тогда валяй.

/Общий смех/.

Клюев.                                 /Шепоренко/. Где-то у нас, Андрей Иванович,

                                             детская обувь была. Для самых бедных учеников.

                                             Посмотри там, дай Кешке.

Шепоренко.                        /Кешке/. Пойдём.

/Уходят в последнюю дверь, за ними Бабкин, Рыбаков, Нестеров/.

Надя.                                   Что слышно, Николай Гаврилович?

Клюев.                                 Пока ничего, Надюша.

Надя.                                   Тяжело на сердце что-то, неспроста это.

Клюев.                                Теперь всем тяжело.

Надя.                                   Может быть, но мне особенно. Здесь у вас недавно

                                             какой-то шум был, и конные вдоль забора стояли?

Клюев.                                Фронтовики собрание проводили. Разошлись по

                                             домам…

/Кешка с сапожками под мышкой/.

Кешка.                                /Восторженно/. Новые!

Надя.                                   Вот и носи.

Кешка.                                Спасибо, дядя Коля.

Клюев.                                На здоровье. Советской власти говори спасибо,

                                            Кешка.

                                            /Пробует сапоги на ощупь/.

                                            Надолго хватит. В школу в них пойдёшь.

Кешка.                                /Заговорщески/. Эти, с Чернушки, я видел, шли и

                                            песни пели…

Клюев.                                Убежали, разве мы дадимся.

Кешка.                                Так им и надо.

Надя.                                   О чём это вы?

Клюев.                                Секрет у нас один.

                                            /Наде/. Голова что-то разболелась. Пойду, пройдусь

                                            по улице. Если по пути, - пойдём.

Надя.                                   Идёмте. /Берёт Кешку за руку/.

ПАВЕЛ.

Павел.                                 Здравствуйте, Николай Гаврилович! Надю ищу,

                                            сказали в больнице – сюда пошла. Ну и я…

Клюев.                                Понятно, понятно, Павлуша. Я тоже за своей бегал.

Надя.                                   /Смущённо/. Скажете уж…

Клюев.                                Без этого нельзя. Все бегают.

Кешка.                                Я не бегаю.

Клюев.                                Подожди, ещё побежишь.

Кешка.                                Не, не люблю девок. Нюнят.

/Все смеются/.

Клюев.                                /Павлу/. Мы немножко побродим по улице. Идём с

                                            нами.

/Уходят/.